ГайднХарактеристика творчества Гайдна - Оратории
Величайшими, сохранившими до наших дней свое значение, вокальными сочинениями Гайдна являются его оратории. Еще в 70-х годах Гайдном была написана небольшая оратория «Возвращение Товия», Но наиболее замечательные, монументальные произведения его в жанре оратории созданы в конце творческого пути: это — две большие оратории.
«Сотворение мира» (1799) и «Времена года» (1801), написанные после пребывания в Лондоне и под впечатлением генделевских ораторий.
Однако идейная сущность ораторий Гайдна уже иная: как было сказано выше, не идея героического подвига во имя спасения народа привлекла его (так это было в ораториях Генделя на библейские темы), а идея радости и счастья бытия человека на фоне расцветающих сил природы. Поэтому в ораториях Гайдна большую роль играют жанрово-бытовые элементы и изобразительность.
Либретто оратории «Сотворение мира» написано венским вельможей бароном ван Свитеном на сюжет поэмы Джона Мильтона «Потерянный рай», в свою очередь заимствованный из известного библейского мифа о сотворении мира.
В оратории три части: в первых двух частях повествуется о постепенном творении мертвой и живой природы (неба, звезд, воды и суши, растений, животных и человека); третья часть рассказывает о счастливой, безмятежной жизни первых людей Адама и Евы в земном раю. Несмотря на то, что текст оратории пронизан славлением бога, в музыке оратории нет ничего религиозного. Она носит светский, народный характер и очень жизнерадостна, напоминая тем самым музыку «Лондонских» симфоний и квартетов Гайдна. Основное в ней — воспевание могучей, наливающейся жизненными соками природы, а также апофеоз человеческого счастья, показанного идиллически в образах Адама и Евы.
В музыке много программной изобразительности, хотя подчас и наивной, но яркой и образной. Так, уже оркестровое вступление к оратории, рисующее хаос, господствовавший в мире до начала творения, носит изобразительный характер: обилие хроматизмов, диссонирующих задержаний, тональных отклонений, создающих впечатление ладовой неопределенности,— все это сообщает музыке ту импровизационную свободу, которую можно в данном случае объяснить особым* стремлением Гайдна — изобразить нечто беспорядочное, неорганизованное.
В начале оратории есть другой яркий пример изобразительности. Внезапная перемена лада (До мажор после до минора) и динамики (fortissimo после pianissimo) создает контраст тьмы и ярко вспыхнувшего света (на слова хора: «И господь сказал: «Да будет свет». И был свет»).
Можно привести ряд других примеров изобразительности (водные потоки, рычание льва, прыжки тигра, бег оленя, ржание коня, ползанье червя), но, разумеется, не только в них дело.
Главное в музыке оратории «Сотворение мира»— человек, радостно воспринимающий расцвет природы, ее могущество и красоту.
Либретто оратории «Времена года» написано также бароном ван Свитеном по одноименной поэме английского писателя Джеймса Томсона. В ней изображается сельская крестьянская жизнь, полевые работы, красивые пейзажи лугов и лесов. В оратории Гайдна четыре части, соответственно временам года: весна, лето, осень, зима. При общем единстве замысла и стиля каждая часть имеет свой характер, свой колорит. Как и в оратории «Сотворение мира», и здесь много звукописи: изображение в музыке звуков грозы, охоты, крика петуха, плесканья рыбок, кваканья лягушек, стрекотания кузнечика и т. д. Но эта изобразительность не заслоняет основного: вся музыкальная драматургия оратории — это вдохновенный гимн человеческому труду; люди в труде находят счастье и смысл жизни - плоды, принесенные трудом, дают повод к радости и веселью.
Эта идея оратории вполне соответствует образному строю музыки Гайдна с ее народно-крестьянской тематикой, с ее искрящимся весельем. Но в оратории проводится и философская мысль, выраженная в заключительных ее номерах: подобно тому, как времена года сменяют друг друга, так и в человеческой жизни чередуются юность (весна), молодость (лето), зрелость (осень), старость (зима). Наступает неизбежный конец. Но достойная жизнь приносит человеку счастье. Крестьянская жизнь представлена в этом произведении хорами поселян, земледельцев и охотников и партиями трех солистов: старого пахаря Симона (бас), его дочери Ганны (сопрано) и молодого крестьянина Луки (тенор), влюбленного в Ганну. Большую роль играют оркестровые вступления к каждой части, имеющие программные заголовки.
Так, вступление к первой части (Весна) носит название: «Вступление изображает переход от зимы к весне». Это — яркая симфоническая картина, написанная в форме сонатного аллегро (Vivace) с коротким четырехтактным величественным вступлением (Largo). Vivace, не имеющее самостоятельного заключения и сливающееся с первым речитативом, носит характер беспокойный, драматический,— еще не установилась светлая весна, еще чувствуется дыхание суровой зимы с ее бурями и метелями. Этот характер создается минорным ладом (соль минор), быстрым темпом, частыми ладотональными отклонениями, обилием уменьшенных гармоний. Такова главная партия.
Побочная партия, интонационно связанная с главной, более светла по колориту благодаря мажорному ладу (параллельный мажор), более мягкой динамике, прозрачной оркестровке, тональной устойчивости.
Медленный темп, тяжелый, ступенчатый, словно с препятствиями, подъем мелодии, хроматизмы, остановки с акцентами сфорцандо на хроматических звуках,— все это дает картину еще не рассеявшегося сумрака ночи, когда с трудом сквозь туман пробиваются солнечные лучи, когда человек не пришел еще в состояние бодрствования.
В целом вторая часть оратории заключает в себе особый, по своему законченный замысел: изображение летнего дня в деревне от восхода солнца и утренней зари до наступления вечера.
Вступление к третьей части (Осень) передает «радость земледельца, снявшего с полей обильный урожай». Музыка народного характера вводит в мир радостных чувств и определяет колорит всей части.
Короткое вступление ко второй части (Лето), как указано самим Гайдном, «изображает приближение утреннего рассиета»:
«Осень» — наиболее веселая и жизнерадостная часть оратории. Это—не та унылая пора года, когда падают желтые листья с деревьев, когда идет непрерывный дождь, когда дни становятся короткими и уже чувствуется дыхание зимних холодов.
Нет, в оратории Гайдна это ранняя «золотая» осень с хорошим урожаем хлебов, с фруктами и виноградом, с лесной охотой, с праздником в честь урожая. Поэтому и вступление носит столь жизнерадостный характер.
Контрастом ко всему предшествующему является оркестровое вступление к четвертой части (Зима), изображающее «туманы и мглу надвигающейся зимы». Это вступление меланхолично, полно грустного чувства, что выражено минорным ладом (до минор), медленным темпом, секундовыми «вздыхающими» нисходящими интонациями, задержаниями, хроматизмами.
Здесь важно не столько самое изображение природы, сколько передача того грустного настроения, которое возбуждает в человеке унылый, однообразный зимний пейзаж, т. е. сочетание картинности, пейзажности с психологическим переживанием.
Хоры в оратории разнообразны и их появление и характер обусловлены как общим колоритом каждой части, так и динамикой драматургического развития. Много в них изобразительных элементов.
Светлой и ясной музыкой в духе хороводной песни хор земледельцев приветствует весну в первой части оратории.
Светлая лирика этого хора переходит в последующих хорах в радостное возбуждение, которое растет, ширится все больше и больше. Природа оживает, звери и букашки вместе с людьми радуются свету и солнцу. Все это яркими красками, с большой силой выразительности передано в хоровых номерах с участием солистов, — вплоть до мощной хоровой фуги, завершающей первую часть оратории. Тема фуги благодаря широким интервалам и чеканному ритму носит величественный характер.
Среди хоров второй части (Лето) выделяются гимн солнцу и хор «грозы». Простыми, но чрезвычайно выразительными средствами изображает Гайдн постепенный восход солнца, обливающего землю ярким светом (№ 12).
В вокальных партиях и в оркестре появляются хроматически восходящие интонации, постепенно увеличивается количество голосов, происходит усиление общей звучности от piano до fortissimo.
Все это непосредственно переходит в мощный и радостный гимн солнцу для хора и трех солистов.
Внезапно оркестр обрушивается мощным потоком звуков. В оркестре все бурлит и клокочет. Тремоло литавр изображает раскаты грома, свистящие фигуры флейт — блеск молний:
Хор «грозы» — это яркая изобразительная картина, достигающая симфонических масштабов. Хору этому предшествует контрастирующий с ним эпизод — речитатив Симона, Луки и Ганны, в котором рассказывается о затишье в природе перед грозой (№ 18). Все замерло в напряженном ожидании; неподвижны листья деревьев, надвинулись черные тучи, стало темно и жутко. В оркестре применены очень тонкие изобразительные приемы: едва слышная дробь литавр изображает отдаленный раскат грома, возвещающий приближение грозы; отрывистые аккорды pianissimo (pizzicato-струпных) с паузами — наступившую тишину. Вместе с тем эта изобразительность имеет глубоко психологический смысл: в музыке чувствуется напряженное ожидание чего-то неотвратимого.
На фоне этой грандиозной симфонической картины «разорванные», возбужденные возгласы хора передают чувство смятения, охватившее людей при виде страшной разбушевавшейся стихии.
Вся хоровая сцена завершается двойной фугой, в которой Обе темы звучат одновременно: одна тема хроматически нисходящая и замкнутая в пределах октавы, другая тема волнообразная, беспокойная.
Их сочетание в быстром темпе (Allegro) и в «драматической» тональности до минор создает образ беспокойства и тревоги.
Но буря успокоилась, снова засияло ласковое солнце, снова в природе наступила блаженная тишина.
В одноименном по мажоре светло и спокойно заканчивается эта замечательная хоровая картина, предвосхищающая знаменитую «Грозу» из «Пасторальной» симфонии Бетховена. В ясный и приветливый колорит второй части оратории хор «Грозы» вносит драматический контраст.
В третьей части (Осень) центральными по значению являются хор охоты (№ 29) и заключительный хор веселой пирушки (№ 31). В хоре охоты четыре валторны изображают звуки охотничьих рогов.
К ним присоединяются форшлаги струнных, имитирующие лай собак.
Быстрые пассажи шестнадцатыми передают бег оленя, В отдельных моментах хоровые партии имитируют звуки рогов.
Обращает на себя внимание крайне редкий для музыки XVIII века случай: этот номер начинается в Ре мажоре и кончается в Ми-бемоль мажоре. Повышение в середине номера всей
тональной сферы на полтона имеет выразительный смысл: энтузиазм охоты растет и достигает более высокого напряжения.
В хоре, завершающем третью часть оратории, изображается народный праздник после хорошего сбора урожая. Выкатываются бочки вина, звенят молодые голоса, раздаются песни, молодежь затевает пляску. Свистят флейты, гремят барабаны, гудит волынка. И все это сливается вместе, образуя большую хоровую сцену, полную жизни и огня. В основе этой сцены простая в народном духе мелодия, многократно повторяющаяся в разных вариантах и образующая рефрен всей сцены.
Танцевального характера музыка, громкая динамика, полифонические сплетения голосов хора создают впечатление безудержного необузданного веселья, могучего разлива жизненных сил.
В оратории «Времена года» отдельные действующие лица (партии солистов) получают свою индивидуальную и вместе с тем разнообразную характеристику, лирический образ влюбленного юноши Луки, женственно-мягкая и лукавая Ганна, умудренный жизненным опытом старый крестьянин Симон. Эти характеры раскрываются преимущественно в ариях.
Так, в арии Луки из второй части оратории (№ 15 Largo) выражено лирическое чувство, вызванное созерцанием летнего дня. В арии Ганны (№ 16, 17 — речитатив Росо adagio, Allegro assai) —радость и душевный покой при видецветущей природы, густых ветвей деревьев, журчащего ручья, душистых трав. Ария Ганны построена по типу развитых оперных арий: ее образуют речитатив типа accompagnato, медленная, лирическая, задумчивая часть и оживленная часть с виртуозными пассажами.
В отличие от оперности первой арии Ганны, ее две арии с хором в четвертой части оратории (Зима) представляют собой простые песни в народном духе. В теплом уютном домике собрались крестьяне и крестьянки и коротают время в мирной беседе и работе. Ганна вместе с подругами прядет и поет песню (№ 38). В оркестре все время изображается монотонное жужжание прялки . Песня состоит из ряда варьированных куплетов, исполняемых солисткой, с неизменным рефреном хора.
В следующей песне Ганны, тоже сопровождаемой хором (№ 40), рассказывается смешная история о богатом кавалере, пожелавшем объясниться в любви молодой крестьянке, но одураченном ею. Песня имеет народный характер и близка по музыке финалам некоторых инструментальных сочинений Гайдна.
Хор реагирует на этот рассказ репликами и смехом. Особенно остроумен конец этого номера, когда в мужских голосах и в оркестре внезапно врывается в ясную соль-мажорную тональность ля-бемоль (вторая низкая ступень) fortissimo, что создает впечатление громкого хохота мужчин, крайне довольных веселым рассказом.
Характеристика Симона дана в трех ариях.
Его ария из первой части (Весна)—это песня пахаря, идущего за плугом.В оркестровое сопровождение песни включена тема второй части симфонии Гайдна Соль мажор № 94 (см. прим. 103). Вторая ария Симона (из Лета) изображает пастуха, зовущего стада в поле.
Третья ария и следующий за ней речитатив, терцет и двойной хор, заключающий всю ораторию, переводят из бытового в философский план. Они говорят о смысле человеческой жизни, проходящей те же стадии, что и природа в течение года. В соответствии с этим содержанием текста в музыке нет прежних непосредственных связей с народно-бытовой песенностью. Начальная медленная часть арии Симона (Largo), полная глубокого раздумья, напоминает некоторые медленные части симфоний или квартетов венской классической школы.
Как в медленной, так ив быстрой части (Allegro molto) вокальная партия часто приобретает речитативный характер, создавая совместно с оркестровой партией единый нераздельный образ. Оптимистическая, жизнеутверждающая идея оратории получает свое завершение в мощном заключительном терцете и двойном хоре с финальной фугой.
Огромно творческое наследие Гайдна. Далеко не все его произведения сохраняют в настоящее время свою жизнь. Многое устарело и принадлежит лишь прошлому. Но лучшие произведения Гайдна способны и сейчас доставлять высокое художественное наслаждение миллионам слушателей. Народность и демократичность, неисчерпаемая изобретательность в пределах относительно скромных технических средств, жизнерадостность, оптимизм, остроумие и высокое художественное мастерство — залог их долговечности.
Влияние Гайдна на последующее развитие музыкального искусства было велико. Под воздействием Гайдна в значительной степени развивалось творчество молодого Бетховена, не говоря уже о Моцарте. От музыки Гайдна протягиваются нити к творчеству выдающихся мастеров второй половины XIX и начала XX века, так или иначе связанных с Веной и с народно-бытовой музыкой Австрии, — таких, как Брамс и Густав Малер. Это особенно относится к жанрово-народным элементам в их музыке.
И советские композиторы не прошли мимо Гайдна. Не подлежит сомнению, что шаловливые, «озорные» образы в некоторых произведениях Прокофьева и Шостаковича с их неожиданными, остроумными «выходками» тоже восходят к Гайдну. Примерами могут служить «Классическая симфония» Прокофьева, финал из его же 7 симфонии, или 9 симфония Шостаковича. Музыка Гайдна пережила века, ибо в ней с большой силой художественной убедительности выражена любовь к жизни, радость земного бытия.
