ШубертЖизнеописание Шуберта - Возвращение в Вену.Шубертовский кружок. Шубертиады.
По возвращении из Венгрии Шуберт оставил работу в школе и дом отца. С этого времени он ведет жизнь артиста, свободного от стеснений, налагаемых официальной службой, вольного распоряжаться своим временем и творческим трудом. Но была в этом оборотная сторона: необеспеченность, постоянная забота о заработке, о куске хлеба. Правда, Шуберт молод и здоров, полон надежды и веры в будущее. Его гений достиг полного расцвета, и ежедневно и ежечасно с неослабным воодушевлением Шуберт создает новые песни, оперы, симфонии, сонаты. С нетерпением ждет их круг друзей — внимательных слушателей и тонких ценителей. Кое с кем он был связан товарищескими отношениями еще со времен конвикта. Знакомство с некоторыми другими переросло в крепкую длительную дружбу. Когда в 1816 году Шуберт ушел из дома отца, он нашел пристанище у Франца Шобера, на тексты которого, кроме песен, написал оперу «Альфонс и Эстрелла». С одаренным поэтом Иоганном Майрхофером Шуберт по возвращении из Желиза прожил бок о бок в одной комнате около двух лет. За это время появилось много песен на стихи Майрхофера. «Стихи Майрхофера,— говорит Шпаун,— вдохновляли Шуберта на создание прекрасных песен, которые, пожалуй, принадлежат к числу его красивейших произведений. Майрхофер часто уверял, что его стихи нравятся и понятны ему только с музыкой Шуберта».
Бескорыстным верным другом был Йозеф Шпаун. Он оставил интересные и ценные воспоминания о жизни композитора. К самым близким себе людям Шуберт относил И. X. Зенна — личность, выделявшуюся направленностью своих общественно-политических воззрений. Зенн открыто высказывал отрицательное отношение к реакционному меттерниховскому режиму, за что был арестован и выслан из Вены. Возможно, что близость с Зенном косвенно отразилась на положении Шуберта. Некоторые исследователи компрометирующей дружбой с Зенном объясняют неудачи Шуберта при попытках устроиться на государственную службу. В донесении главного комиссара полиции, производившего обыск на квартире у Зенна, упоминается имя Шуберта, находившегося в это время у своего друга. Указывая на дерзкое поведение Зенна, оскорбительные выражения по адресу правительства, он добавляет: «...при этом находившиеся у него друзья, школьный помощник из Россау Шуберт ...затем пришедшие к концу студенты... присоединились к нему, высказываясь в том же духе, и набросились на действующих по долгу службы чиновников с оскорблениями и ругательствами. О чем гл[авный] комис[сар] пол [иции] докладывает по службе, чтобы за несдержанное и недопустимое поведение вышеупомянутые были бы соответственно наказаны».
Небольшой ранее шубертовский кружок, где «господствовал коммунистический образ мышления; общественной собственностью были шляпы, ботинки, галстуки, а также сюртуки», к началу 20-х годов значительно расширился и пополнился новыми членами, образовав своеобразный союз талантливой молодежи, объединенной общностью духовных интересов, любовью к искусству, литературе. Это был, по словам одного из участников, «...полнокровный кружок единомыслящих, стремящихся к одной цели, деливших и радость, и горе». В атмосфере политической реакции и общественного застоя в такого рода артистических, философских, литературных кружках находила выход естественная тяга к интеллектуальному обмену, к духовному общению. В кружок входили профессиональные писатели, художники, музыканты и просто любители. К числу выдающихся лиц кружка относился известный художник Мориц Швинд. Перу Швинда принадлежат интересные иллюстрации к песням Шуберта.
Л. Купельвизер, хотя и менее значительный художник, но не менее близкий Шуберту человек, в многочисленных рисунках и портретах запечатлел образ Шуберта и других лиц из его окружения.
Поэт, драматург, автор многих пьес, благожелательно принимаемых публикой венских театров, Э. Бауэрнфельд, крупный поэт и драматург Ф. Грильпарцер были наиболее известными среди членов кружка. На собраниях устраивались чтения величайших творений мировой литературы, писатели и поэты знакомили с тем, что писали сами, художники выносили на суд присутствующих свои рисунки, эскизы, обсуждался широкий круг вопросов и даже строжайше запрещенная политика. У Шуберта вошло в привычку спрашивать о вновь появившемся человеке: «Kann er was?» («Что он может?»), за что сам Шуберт и члены кружка получили шутливое прозвище «канервасов». Но душой собраний была музыка Шуберта, он сам и лучший исполнитель его песен — Фогль. В этой артистической среде в атмосфере дружеского взаимопонимания крепла уверенность Шуберта в своих творческих возможностях. «Наша совместная жизнь в Вене,— пишет Шуберт Шпауну,— сейчас очень приятна, еженедельно мы устраиваем у Шобера три чтения и одну шубертиаду». Часто в горячих спорах об искусстве, о жизни незаметно проходили часы, друзья засиживались до полуночи. Обычно приятели встречались в одной из комнат кофейни «Венгерская корона» или в доме кого-либо из членов кружка. Вечера, где исполнялась музыка Шуберта, назывались «шубертиадами». Иногда, как говорил Бауэрнфельд, описывая шубертиады, эти вечера были просто веселым времяпровождением, когда «прекрасный Фогль великолепно пел чудесные песни, и бедный Шуберт Франц должен был аккомпанировать до тех пор, пока его короткие и толстые пальцы не отказывались повиноваться. Еще хуже доставалось ему на наших домашних развлечениях — в те скромные времена это были только „колбасные балы", но на них не было недостатка в миловидных женщинах и девушках. И тогда наш „Бертель", как его временами ласково называли, должен был играть и переигрывать свои новейшие вальсы, пока не кончался бесконечный котильон, после чего маленький, полный, вспотевший человечек мог вновь отдохнуть за скромным ужином» '.
Но бывали большие «шубертиады», они мало чем отличались от открытых концертов. В ту пору в салонах венских аристократов и меценатов, в среде зажиточного и среднего бюргерства с увлечением предавались музицированию. Не было недостатка и в разного рода любительских музыкальных организациях, которые устраивали публичные концерты в залах общественных зданий и музыкальные вечера для более узкой аудитории. В некоторых интеллигентных семьях культ музыки как бы передавался по наследству, и серьезное музицирование составляло характерную черту семейного уклада. В этом смысле показателен дом советника И. Зонлейтнера. Из воспоминаний его сына Леопольда известно, что в течение многих лет там устраивались еженедельные музыкальные вечера с участием лучших музыкантов-любителей и крупных артистов. Интерес к таким вечерам был настолько велик, что пришлось, по словам Зонлейтнера, даже ограничить число посетителей. Высоким уровнем музицирования выделялись собрания у Генриха Коллина и его брата Маттеуса. На одном из концертов у Коллина Шуберт познакомил присутствующих со своей песней «Скиталец». Часто бывал он и в салоне талантливых сестер Фрёлих — неутомимых пропагандисток шубертовской музыки. Для Анны Фрёлих, преподававшей в консерватории пение, Шуберт написал несколько хоровых произведений, которые разучивались и исполнялись ее учениками. О впечатлении, производимом песнями Шуберта на музыкальные круги того времени, вспоминает Й. Шпаун: «Исполнялись они силами кружка, состоявшего из нескольких выдающихся по своему таланту н положению людей. Все они были искренно рады появлению этих новых произведений в такие мрачные времена, и каждый из них содействовал тому, чтобы на Шуберта было обращено всеобщее внимание». Благодаря «шубертиадам» музыка Шуберта начинает шире распространяться, а с 1818 года его произведения появляются в программах открытых публичных концертов, на что пресса не замедлила откликнуться. В начале 1821 года дрезденская газета «Abendzeitung» сообщила: «Молодой композитор Шуберт создал на стихотворения лучших поэтов (большей частью Гёте) несколько песен, которые свидетельствуют о глубочайших знаниях, сочетающихся с достойной удивления гениальностью, и привлекают к себе внимание всего образованного музыкального мира. Он умеет рисовать звуками, и песни „Форель", „Гретхен за прялкой" (из „Фауста") и „Борьба" Шиллера по правдивости характеристики превосходят все, что было известно в области песен» .
Особый успех Шуберту принесла баллада «Лесной царь». Наряду с другими песнями и ансамблями баллада публично впервые была исполнена на большой академии, состоявшейся весной 1821 года в венском театре Кернт-нертор. По этому поводу венская газета «Sammler» писала: «Эта баллада, исполненная 7 марта знаменитым певцом придворной оперы г-ном Фоглем на концерте, устроенном благородными дамами с благотворительной целью, настолько понравилась своей музыкой, что ее пришлось по общему требованию повторить. Это произведение исполнялось уже раньше в лучших домах, где музицируют, и повсюду на долю шубертовского произведения выпадал заслуженный, т. е. самый шумный успех». Не остаются без внимания неоднократно исполняемые вокальные квартеты для мужских голосов — «Деревушка» и «Соловей».
