Жизнеописание Баха - Школа св. Фомы.Бах—кантор
Школа св. Фомы.Бах—кантор
Как кантор певческой школы при церкви св. Фомы Бах обязан был обслуживать силами школы главные церкви города, нести ответственность за состояние и качество церковной музыки. Но когда Бах приступил к своей должности, школа находилась в состоянии полного развала и упадка2.
2 Средства, отпускаемые на ее содержание, были ничтожно малы, и ученики вынуждены были пробавляться кто как умел. В поисках пропитания они ходили по домам, забавляя пением народ на свадьбах, гуляниях; а некоторые попросту босыми бегали по улицам, собирая милостыню, и, по описанию современника, «горланили на улице, возбуждая отвращение бюргеров своим паршивым и болезненным видом». Как отмечает немецкий историк Швейцер, «школа певчих при церкви св. Фомы была «школой нищих». Естественно, что нравственный и профессиональный уровень воспитания не мог быть высоким.
В представленной муниципальному совету докладной записке новый кантор заявил, что он не в состоянии поднять качество исполнения церковной музыки, так как «из 54 питомцев интерната только 17 годны для участия в хоре, 20 еще не получили надлежащей подготовки и 17 совершенно непригодны для этой цели, так как они не в состоянии даже формировать секунды в своей глотке»3.
Не лучше обстояло дело с оркестром, насчитывавшим в своем» составе... 8 человек: четырех трубачей и четырех скрипачей, да и о тех Бах говорил: «Скромность запрещает мне высказываться сколько-нибудь правдиво об их достоинствах и музыкальных знаниях».
Но несмотря на все усилия, ему не удалось добиться поддержки. Значительно дешевле и проще «отцам города» было сложить вину на «неумение» нового учителя.
Бах решает внести в магистрат «в высшей степени необходимый проект хорошего обслуживания церковной музыки вместе с беспристрастными рассуждениями о сей последней». В этом обличительном документе он с горечью и едва скрываемым возмущением описывает состояние музыкального дела, его материальные условия 1.
1 Свое послание Бах заключает следующими словами: «...удивления достойно, как от вышереченных немецких музыкантов требуется, чтобы они в состоянии «были немедленно ox tempore (импровизационно, с листа) исполнять разнообразнейшие виды музыки, происходи она из Италии, Франции, Англии или Польши...немецкие музыканты предоставляются собственным нуждам и заботам, многие же из них, в заботах о пропитании, и думать не могут о своей перфекции (совершенствовании) или о том, чтобы выдвинуться. Дабы подкрепить слова сии примером, надлежит съездить в Дрезден и посмотреть, какое жалованье от его королевского величества получают там музыканты... Тем легче найти всему вывод, что прекращение бенефиций (поддержки) отнимает у меня силы привести музыку в лучшее состояние»
Преодолеть скупость и косность лейпцигских заправил Бах был не в силах. Зато на «строптивого» кантора ополчилось все чиновное начальство, изощрявшееся в интригах и склоках. В протоколах заседаний магистрата — этих поистине позорных документах— перечисляются «повинности» великого музыканта; ему ставят на вид, что он «без ведома г. бургомистра послал хор учеников «в провинцию. Уехал, не взявши отпуска». «Кантор не только ничего не делает, но не хочет на сей раз давать объяснений». Решают, что «кантор неисправим» и что в виде наказания слелует снизить ему жалование и перевести в младшие классы.
С достоинством и спокойной уверенностью Бах боролся и отстаивал свои права, но временами даже он, закаленный всей своей суровой жизнью, приходил в отчаяние. Известно, что в один из таких моментов Иоганн Себастьян пытался переменить службу, уехать из Лейпцига. Но долгий опыт, вероятно, подсказал ему бесплодность такого шага. Бах остался в Лейпциге, и до конца жизни непокорный музыкант подвергался травле и преследованиям, от года к году становившимся грубее и циничнее.
Обстановка в школе св. Фомы несколько переменилась с появлением в 1730 году нового ректора, образованного филолога Гесснера— большого почитателя музыки Иоганна Себастьяна.
Гесснер поддерживал лейпцигского кантора и старался отвести от него бесчисленные неприятности. Но этот сравнительно светлый период длился недолго. В 1734 году Гесснера сменил другой ректор, Эрнести, — невежественный педант, который не гнушался никакими средствами, чтобы оскорбить достоинство не в меру гордого кантора.
В поисках способов оградить свою независимость Бах решил добиваться звания придворного музыканта курфюрста саксонского. Надеясь на высочайшее покровительство, он послал в Дрезден с этой целью написанные две части си-минорной мессы.
Кроме мессы, Бах написал для Дрездена ряд кантат специально для королевских празднеств и торжественных дней.
Но «светлейший» курфюрст Фридрих Август саксонский, прославившийся своим беспутством и безумной расточительностью, был слишком «занят», чтобы снизойти к просьбе скромного кан-
тора. Больше трех лет пришлось дожидаться королевской милости, и только в конце 1736 года желание Баха осуществилось: он получил звание придворного музыканта саксоннского курфюрста1.
1 «1 декабря 1736 года, — гласит один из памятных документов, — можно было снова с особым удивлением услышать, как знаменитый высококняжеский саксен-вейсенфельзский капельмейстер и лейпцигский музик-директор г-н Иоганн Себастьян Бах с 2-х до 4-х часов пополудни играл на новом органе в Фрауенкирхе в присутствии русского посла фон Кейзерлинга и множества других персон и музыкантов, ради чего его королевское величество за его большое искусство в сочинении всемилостивейше назначили его их придворным компонистом».
Однако связанные с этим надежды не оправдались, и звание придворного музыканта не принесло с собой сколько-нибудь ощутимых результатов.
